Железный Сокол Гардарики - Страница 64

– Конечно же, я, любезный дядюшка. Рад видеть вас в добром здравии. Все очень волнуются, мы давно не получали от вас никаких известий.

Я покосился в сторону Порая, но тот, похоже, и не думал оставлять нас наедине.

Место для встречи было подобрано весьма удачно. На валу с противоположной стороны острова, склонив ветки над окошками чистой воды, рос толстенный вяз. Рос он как-то криво, так, что большая часть его ствола буквально висела над болотом. Внутри его было обустроено внушительное дупло с тонкими смотровыми щелями. Должно быть, это дерево служило наблюдательным пунктом в том месте, где к острову можно было добраться путем менее опасным, нежели Шишигина гать. Именно здесь ждал меня беглый стационарный агент института.

– Ты осуждаешь меня? – переходя на английский, спросил он.

– Я должен что-то объяснять? Признаться, когда я наконец понял, что вас не похитили, не убили, что вы сами по доброй воле ушли в подполье, я был настолько шокирован, что в первые дни отказывался в это верить.

– Ушел в подполье, мальчик мой? Что ж, пожалуй, так оно и есть. Однако, надеюсь, ты не думаешь, что я решил попросту уйти в тень и отказаться от своих прямых обязанностей.

– Хотелось бы в это верить, – мрачно заметил я.

– Вот и поверь, Вальдар. Сейчас очень многое будет зависеть от того, поверишь ты или нет. Извини, что вынужден был отобрать связь, но весьма желательно, чтобы ты выслушал меня до того, как свяжешься с базой. Мой ход был удачен – ты стоишь передо мной. Теперь я раскрою все карты, а дальше сам решай, как поступить.

– Не слишком ли дорогой способ добиваться своего?

– Иных, увы, не было. Уже не было. Я неоднократно требовал у института прислать группу оперативников. Однако мои аргументы господам разработчикам казались неубедительными.

– Может быть, они в чем-то правы? – проговорил я. – Порою бывает, что даже самый опытный агент…

– …начинает принимать частности этого мира за предвестники глобальных полиорбических катаклизмов, – криво усмехнулся лорд Джордж. – Оставим теорию теоретикам. Скажи, ты часто видел, чтобы опытный стационарный агент делал опрометчивые выводы по поводу дел того мира, в котором он работает?

Я покачал головой.

– Куда более это свойственно разработчикам, пытающимся объяснить, почему их теоретические построения не совпали с реальностью. Нам же приходится оные несообразности разгребать.

– Вот именно, – кивнул лорд Джордж. – Только мы за их ошибки платим кровью, порою, увы, кровью многих тысяч людей, а они – одной лишь своей репутацией.

– Это ужасно, – согласился я. – Но таковы реалии. Не станете же вы спорить с тем, что наша работа спасает миллионы людских жизней.

– Не стану. В данном случае речь идет как раз о миллионах. Но – к делу. Скажи, Вальдар, доводилось ли тебе когда-нибудь слышать о Роксолане?

– Да, – усмехнулся я. – Вы, должно быть, не знаете. Во время последнего нашего дела мы с Лисом угодили в гарем турецкого султана. Там как раз правила одна из трех европейских валиде-султан Айме…

– Все верно, – перебил меня Баренс. – Айме была третьей европейской девушкой, ставшей любимой женой, а затем и матерью султана Османской Порты. Первой была Роксолана…

– …которая, помнится, родом откуда-то из этих мест?

– Не совсем так. Скорее уж из той же земли, что и Лис.

– Вот как! Не знал. – Я развел руками. – Но какое это имеет отношение к вашему… побегу?

– Непосредственное. Мужем Роксоланы, как тебе известно, был султан, прозванный за свои достижения Великолепным.

– Да-а… – протянул я. – Сулейман Великолепный, нагнавший страху на всю Европу. Его с трудом отбили от Вены.

– Я бы сказал иначе. Защитникам с великим трудом удалось отстоять Вену, но вовсе не они заставили Сулеймана Великолепного повернуть вспять. Война затягивалась, а в Стамбуле ожидала любимая Роксолана с маленьким сыном. К тому же она имела неслыханную дерзость вдрызг разругаться с главным визирем.

– Действительно, неслыханная дерзость.

– Для визиря она закончилась смертью, но речь не о том. Роксолана, оказавшись в непосредственной близости от султанского трона, зарекомендовала себя редкой интриганкой. У Сулеймана был старший сын – Мустафа. Он проявил себя толковым военачальником и ловким политиком, управляя восточными провинциями империи. Роксолана обвинила его в сговоре с персидским шахом, и принца удавили. Трон унаследовал ее ничтожный отпрыск, прозванный Селим II Пьяница.

– И что же? – перебил я.

Джордж Баренс немного помолчал и, чуть усмехнувшись, продолжил:

– Так вот, в этом мире ничего подобного не было.

– То есть как?

– Не знаю. Быть может, Роксолана вовсе не родилась. Может, умерла в детстве. Возможно, она не попала в турецкий плен или же была продана в какой-нибудь иной гарем. Но только никакого Селима Пьяницы в этом мире не было и нет. Зато есть, – дядя Джордж вытащил золотую монету, – знакомься, лучезарный султан Османской Порты Мустафа.

На золотом диске красовался чеканный горбоносый профиль с характерной складкой губ, свойственной людям решительным и не терпящим возражений. Вероятно, именно таким и был нынешний правитель огромной империи, раскинувшейся от Евфрата до Гибралтара и от порогов Нила до Балканских гор.

– В отличие от выродка Селима, с которого начался закат Османской Порты, в этом мире Мустафа проявляет себя монархом, вполне заслуживающим достойное место в ряду своих прославленных предков.

– Да, я помню, – кивнул я. – От Османа Великого до Сулеймана Великолепного – непрерывная череда талантливых правителей и завоевателей. Абсолютный мировой рекорд.